Догнали варягов, когда до реки оставалось всего ничего – уже можно было различить отдельно стоящие деревья и исток Наровы. Довернули чуть круче к ветру, пошли, прикрываясь бортом вдоль драккаров, посылая залп за залпом в оскаленные бородатые лица. Застучали ответные стрелы по борту и поставленным щитам. Бивой чётко выполнил разворот – и понеслись обратно. Быстро пересев к противоположному борту, выровняв ладью, продолжили обстрел.

Разбился строй варягов, разбежались в разные стороны морские волки. Убрали паруса, заработали вёсла. Захотели нас наказать, и бросились вдогонку. А нам это на руку. Бивой здорово наловчился за прошедшее время управляться с судном, используя возможности наших парусов на всю катушку.

Один раз только подставил нас под выстрелы, разворачиваясь и открывая корму. Викинги и воспользовались этой промашкой. Три дружинника, сидевшие позади, были ранены, кто в руку, кто в бедро. Броню стрелы пробить не смогли, не пляшет дрянное нурманское железо против доброй стали, выкованной нашим Головнёй. Но синяков-то наставили ребятам. Главное, все живы, больше так подставляться Бивой не будет. Да и вины его, по большому счёту, нет. Варяги-то в разные стороны разошлись. Отовсюду стрелы летят.

Покрутились вокруг драккаров, послушали проклинающих нас викингов. Ещё бы, мы ведь не полезли в такой честный, для варягов бой, а так и продолжали носиться вокруг, продолжая обстрел. В конце концов, сообразили викинги, погребли в сторону Наровы, торопясь убраться восвояси. Поставили паруса, а мы ударили срезнями. Обрезали шкоты и растяжки двум замыкающим драккарам, заскрипели мачты, закачались и рухнули набок под ветром, ломая борта. Удачно получилось. Эх, поздно мы сообразили – надо было сразу так сделать. А теперь только локти кусать – не догоним – уходят в Нарову драккары. Туда мы не полезем – нам там манёвра не будет. Добьём этих двух, и пойдём домой.

Называть это боем нельзя – это было просто избиение. Викинги ещё успели сбросить мачты за покалеченные борта, но наши болты не дали им времени организовать какую-то оборону, или уйти на вёслах. Скоро всё было закончено. Команда убрала паруса и наша ладья закачалась на волнах рядом с безжизненными драккарами. Тащить их за собой не будем, заберём всё ценное и сожжём. Пусть удирающие викинги посмотрят издалека на чёрный дым горящих пенителей морей. И почему-то мне кажется, что больше мы не услышим о викингах, пришедших с разбоем в наши воды. Сбили мы спесь с хвалёных варяжских хирдов. Это хорошо, может, и Петру потом легче будет. А может, и не будет теперь никакой Полтавы… А мы ещё походим по варяжскому морю, походим… И окошко в Европу у нас уже есть, пусть маленькое, но ведь есть.

Ободрали разбитые драккары до последней медяхи. Даже выловили из воды полузатопленные паруса. Развернулись в сторону дома, оставляя за кормой разгорающееся пламя. Потянулся вверх чёрный столб дыма. Закончился бесславный поход варягов на Псков.

Вот только в Бирку теперь надо будет ходить с опаской. Ничего, мы ещё пару малых скорпионов сделаем, и поставим на палубе. Сейчас несколько недель до осенних штормов будут спокойными – варягам-то мы рога пообломали. В море они не сунутся, а если и сунутся – то от одного вида нашего паруса сбегут. Поэтому приходим домой, отдыхаем денёк, загружаемся товаром до отказа, и уходим на запад – надо открывать новые торговые пути и новые города.

На обратном пути пересадили дружинников на три трофейных драккара – получилось по шестнадцать человек. Бивой отдал своих помощников им в помощь, а мы, взяв на буксир четвёртую посудину и подняв паруса, потихоньку двинулись в сторону дома. Вдвоём с кормчим и с ранеными на подхвате, дошли до Псковы и ткнулись в пристань. На берег сбежался весь город, тревожная тишина повисла над рекой. Недоумевая, смотрели люди на нас пятерых.

– Владимир, а где остальные дружинники? Вас же почти пять с половиной десятков было? – Подходя к нам через расступающуюся плотную толпу, задал вопрос Трувор.

Даже птицы замолчали, ожидая моего ответа. А мы так вымотались, что до нас даже не дошёл смысл вопроса, и мы не поняли, почему же народ не радуется нашему успеху.

Распрямился, растягивая натруженные мышцы, увидел нарастающее напряжение в обращённых ко мне лицах, и только сейчас до меня начало доходить – народ-то ничего не знает. Уходило нас много, а вернулось мало. Значит – что? Значит – побили всех, и выжили только пятеро.

– Всё хорошо! Дружина на трёх драккарах домой добирается. Можно было ещё одного на архипелаге прихватить, да они, как увидели, что мы возвращаемся, так и убежали вглубь острова. Ну, не было сил их вылавливать. Так и прошли мимо. После архипелага мы ушли вперёд, остальные идут за нами.

– Так вы что? Четыре драккара захватили?

– Четыре захватили и ещё два сожгли. Вот у нас трое раненых – остальные все целы. Оставшиеся варяги удрали в Нарову, мы их постреляли напоследок хорошо, но преследовать не стали. А у вас какие новости?

– Народ возвращается по домам – жизнь продолжается. Ждали вас – надо тризну справить. – Еле пробился голос князя через нарастающий гул толпы.

– А ты там долго сидеть собираешься? Может, уже на берег сойдёшь, да поговорим спокойно, без крика?

Расслабился я и растёкся – домой пришёл – одно оправдание. Перелез, по-другому и не скажешь, через борт, пошатнулся – причал качается. Подхватил меня под руку верный Головня, и потащил на берег. Вышел, стою перед князем, качается народ перед глазами. Посмотрел на меня такого Трувор, махнул рукой, мол, что с тебя взять, Подошёл и обнял. Закричали радостно люди, взлетели вверх шапки, сгоняя с верхушек деревьев примолкших ворон.

– Молодцы! – Отстранился князь. – Ступай, отдыхай, мы тут сами распорядимся.

Сделал несколько шагов по раскачивающейся земле, утвердился и пошёл, с каждым шагом всё уверенее и твёрже. Вспомнив, остановился, обернулся к Трувору. Между нами так и остался живой коридор среди толпы.

– Завтра мы отдыхаем, послезавтра грузимся и пойдём в Данциг. Надо новые города посмотреть и себя показать.

– Да иди уж, отдыхай. Вечером поговорим. – Засмеялся довольный князь уже с борта ладьи.

Трофеи, наверное, увидел. Ну, вечером, так вечером. Мимо меня бегом пронесли наших раненых. Как же – герои – невместно им своим ходом дойти. А ведь могут. Ну да ладно – пусть понежатся в лучах славы.

Глава 14. Данциг, Готланд и пираты. Дома лучше

На выходе из толпы меня поджидали все мои верные соратники. Стояли Еленя со Стояном и Жарко. Рядом с ними – Истома с Миленой и Любавой. Чуть впереди – Изяслав с Даниславом. Волчок еле сдерживает рвущегося вперёд Грома, с тревогой оглядывая меня. Чуть в стороне наш гончар Поревит со своей семьёй, и травница Ива, кузнец Зван, и купец Дрёма, Понята и Сивый, за ними ткачиха Доброва, и ещё много других людей, знакомых и незнакомых, вокруг которых тихонечко и непривычно стоят дети. Вон и Послед выглядывает из-за чьего-то бока, держа за руку Красавушку, дочку Головни. Яромир улыбается, а Заревит поспешает вслед за ранеными, оглядываясь на меня и одновременно что-то выговаривая им вслед. Хорошо-то как! Улыбаюсь я – и Волчок отпускает Грома. Молнией несётся лопоухая махина, чудом успеваю отпрыгнуть в сторону, чтобы тут же очутиться в радостной круговерти объятий, похлопываний и не требующих ответа вопросов. Скачет вокруг громко лающий Гром. Так, галдящей и бурлящей толпой, мы проходим через ворота до крылечка и вваливаемся в гостиную, где уже накрыт стол, и наша повариха Весея подносит мне большой жбан кваса.

Расселись, и я рассказал про наш поход, и про то, как догоняли и били варягов. Завидя блестящие глаза пацанов, рассказал, как не стал заходить в Нарову, преследуя удирающие драккары, заосторожничав, и побоявшись лишиться манёвра и глупо погибнуть. Пусть учатся правильно думать. А потом просто сидели и вспоминали, как приехали сюда год назад на трёх фургонах, и сколько всего успели сделать за это время. В конце концов, я попросил отпустить меня в баню – совесть-то надо иметь. Посмеявшись, дружно проводили до бани, и, наконец-то, оставили в одиночестве. Гром только на пороге остался охранять.